Тут всегда появлялись свеженькие буковки, когда количество происходящих событий стремилось к нулю, а когда темп жизни перешел в обороты стиральной машинки, то радовать своих ласковых читателей очередными буковками у меня нет ни сил, ни желания. Поэтому, временное "пока-пока". Особенное "пока" тому человеку, который с пафосом сочинял здесь видимость течения жизни, но, на самом деле, всё являлось унылым болотом. У меня нет денег, нет перспектив и нет серьезного отношения ко всему сказанному\написанному. И, конечно, я нужна миру.
Сабж, собственно, о том, что там, где начинается PJ, заканчивается моя гетеросексуальность. Моя безграничная любовь к PJ Harvey воистину безгранична. То есть во всех прочих местах я могу быть адекватной, и тогда как насчет прочих любимчиков могу и сарказмировать, по поводу PJ - только оргазмировать. Я уже который год считаю её эталоном женской красоты. Не думайте, что принадлежность к фэндому меня не огорчает. Но Пи Джи - это священная телка, у которой нет ни единой плохой песни. Ей можно и нужно приносить жертвы.
Очень трудно провести грань, за которой заканчивается действительно новаторская музыка и начинается псевдоавангардная выссань. В этом вопросе вообще одни "почему". Почему одна мелодия - вундервафля, раскрывающая тонкую душевную организацию автора, а вторая, по тем же лекалам скроенная, - черт знает что такое, стыдно слушать, а композитору отрезать бы пальцы для верности. Почему одно у нас - пост-рок и объект нежной любви, а второе - сплошное уныние и профнепригодность, где приставка "пост-" говорит лишь о б эмоциональном голоде, испытываемом слушателем. Почему то, что для одних становится саундтреком ко всей сознательной жизни, другим в лучшем случае напоминает то, что они слышат между переключением радиостанций. Это всё неважно. Если правда, что "God is on the radio", то у каждого своё радио. Свой бог. Каждый заполняет персональную тишину чем хочет - песнопениями шаманов, детсадовскими восьмибитками, опустошающим дроуном, белым шумом, наконец. Главное - никогда не говорите, что музыка должна быть понятной, или красивой, или светлой, или еще б-г его знает какой. Это все мещанская хуета. Музыка нам ничего не должна. Это мы ей должны, всегда.
В последнее время я все чаще ловлю себя на мысли о том, как мало стало музыки, которая доводит до поросячьего восторга. Возможно, все дело в крайнем пресыщении – слишком много сегодня предлагается доступного музыкального курева, в объемной массе которого очень сложно отделить мух от котлет. Вполне реален и другой вариант – все самое лучшее уже давно сыграно, потому все новое – это хорошо забытое старое. С другой стороны, диалектика и здравый смысл учат нас, что нельзя создать нового, не позаимствовав чего-нибудь из опыта предшественников. Если говорить метафорами - невозможно перейти километровую пропасть без моста или, хотя бы, веревки, протянутой между ее краями. А есть просто музыка, которая отбрасывает своего слушателя назад во времени. Отрезки могут быть самыми разными – от нескольких лет до нескольких десятилетий. Февраль подходит к концу, и как обычно, я закидываю сюда лучшую топ-десятку месяца. К сожалению, а, может, и к счастью, февраль для меня прошел в туманном ожидании, потому компиляция получилась несколько безрадостной. Хотя, быть может, кого-нибудь еще всё же зацепит по-новому кое-что из старого, новизна принесет некоторую свежесть, а музыка навсегда останется звуковым краеугольным камнем. топ-10
У Седрика язык стал длиннее, чем собственные кишки, однозначно.
14 февраля, как бы, намекало на любовь. Она есть.
Джон Фрусчианте стал еще одним одаренным музыкантом, который принимает наркотики через каждые несколько часов — между игрой и рисованием, между подготовкой к записи нового диска и поисками жилья, между жизнью и смертью. Поблагодарите наркотики за то, что они открывают в людях гениальность.
Я никогда раньше не чувствовала так ярко собственное одиночество, слушая музыку.
Гимн моей Внутреннней Монголии.
Настоящая февральская прохлада и свежесть.
Это песня о том, что даже после точки можно поставить многоточие со словами "продолжение следует".
"A Place To Bury Strangers часто называют самой громкой группой Нью-Йорка. Может и так, но, в отличие от многого другого «громкого» рок-н-ролла, APTBS громки не просто так: мощный саунд происходит из необузданной страсти, которую можно видеть в каждом их концерте и каждой их записи. A Place To Bury Strangers не столько играют песни о печалях и страстях, сколько дают им выплеснуться; хорошо, чувственно и громко. Хотя есть явные ссылки на The Cure времен «Pornography», ранние записи Ride, My Bloody Valentine, The Jesus And Mary Chain до 90-х, звучание индивидуально, отчасти благодаря работе певца и гитариста Оливера Акерманна по созданию особых гитарных педалей (см. deathbyaudio.net). В сочетании с твердым басом Мофо Джоно и ударными Джей Спейс, это делает APTBS примечательной командой."
Звучание этого трио узнается с первых секунд. Их музыка заряжает ну просто непостижимой энергией, это первозданная мощь, от которой хочется подорваться и творить что-то безумное. Если вам нравится ритм, под который можно устроить сумасшедший бег с препятствиями в сторону горизонта, если вам нравится потусторонний голос, от которого по коже бегает мороз, который касается самых отдалённых струн души - эта музыка для вас. Ревущие гитары, звенящие тарелки и стены нойзового шума, прочищающие забитые нудным городским гулом уши – лучше средства не найти. Тут есть и пространная шумность шугейза, глубина отстраненного вокала, мощнейший атмосферный шум на фоне которого как-бы невзначай играет рок. В этом ЕР-шнике есть что-то от параллельных вселенных - какое еще можно придумать оправдание, если не возможно найти силы переключить на что-то другое? Если вы узнаете, что какой-то безумец пытается методом селекции создать гибрид рок-н-ролла 70х и современной инди-попсы, скажите ему, что он опоздал. скачать Обложка альбома на все 100 отвечает содержанию, послушаете - поймёте.
Пока я просыпалась, слегка придушив во сне какого-то странного смешного демона, сформировалось несколько формулировок, благодаря которым я открыла эту днявочку, но увы, забыла их все, моментально, видимо они так и остались в этом странном сне, где я услышала как завибрировал телефон, на экране которого было 9:30 и сверху изображение будильника. Жаль, я надеялась, что это дед звонит с того света, мне кажется, я видела его в окне. Мне хотелось спросить - каково это жить, когда..? Хотя, почему жаль, что есть - то есть. Почему, опять же, увы, если все те, возможно красивые, формулировки - пустой звук, по сравнению с теми проклятиями, которые прямо указывают на то, насколько сильно проклято всё то, чем сейчас я занимаюсь. Там, где-то за порогом сознания, подсознательное канарейкой из шахты поёт о том, что все незначительно, второстепенно, что нет ничего забавного в том, как я пытаюсь синхронизироваться с потоком чужих жизней. Просторная комната с белыми холодными стенами, стопки конспектов и бумаг на полу, полупустая бутылка с бренди за письменным столом, пение птиц за окном, тающий снег и горелый кофе, в котором утонули остатки моего оптимизма в тот момент, когда и этого пойла уже не хотелось, но я его, всё-таки, машинально, допью. Это вселяет надежду, причём туда, где ей точно не место. Хотя почему бы, опять же, и нет?
Ангелы иногда не выдерживают и спускаются сюда, чтобы ты знал, что "да", или даже "да-да, именно". Я прислушиваюсь к собственной бессоннице. Ты улыбаешься, я молчу. Новая бессмысленная жизнь снова начинается с понедельника. Всё ощущается совсем по-другому.
Ты бежишь, разрываешь красно-белую ленту, "я победил! я вас всех сделал!" А потом о тебе говорят - "Это тот придурок, который не заметил ограждения и провалился в открытый люк. Олимпиец, блять."
Он появился в моей жизни всего на одно мгновение. Всего на один миг, но этот миг повлиял на мою жизнь больше, чем все, что случалось раньше - на одну единственную секунду я увидел его… и все, что я мог сделать тогда - это подумать: «Блядь, только не это». Ни на одном из идиотских аутотренингов, которые я посещал больше из нездорового интереса потенциального психа, а не из-за желания избавиться от проблем, не было рассказано о методах блокировки и кармической защиты от ситуаций, в которых только и можно сказать: «Блядь, только не это». Родители учили меня не разговаривать с незнакомцами, но что мне было делать, а? Что мне было делать, думать, говорить, когда и говорить-то особо нечего, кроме: «Только не это, блядь, только не это…» Удар был довольно сильным – иначе как еще объяснить то, что у меня тут же заволокло пеленой глаза и прошило тысячей тупых игл мой многострадальный мозг. Если это и был какой-то ангел правосудия, ниспосланный святыми небесами навешать мне хуков, то я получил и за грехи своих отцов вплоть до энного колена. Как бы там ни было, маме пришлось переехать ко мне и выхаживать в течении нескольких месяцев, отпаивать зеленым чаем, ну, и все такое. Во мне всё как будто перевернулось. Я понял, что всю жизнь был раздолбаем, к тому же, два месяца возлежания на кровати, пока рассасывались синяки, отвадили от меня моих не самых благочестивых друзей. К своему ужасу, я начал чувствовать благодарность окружающим. Когда все сломанное срослось, я начал искать приличную работу. О накачанной сволочи, которая отправила меня в нокаут и чуть не отправила на небеса, я думал теперь как о строгом настоятеле, который порет своих последователей, но с благой целью - дабы выбить из них все дерьмо. Может, из-за того, что во мне дерьма стало меньше, я быстро нашел свое место. Деньги если и не текли рекой, то стабильный ручеек был обеспечен. Я с нескрываемым благоговением думал о том прекрасном ангеле, который серией ударов принес в мою жизнь два месяца спокойствия, и дал возможность спокойно построить планы, а сейчас - привести их в исполнение. Все было идеально. После работы я направлялся к своему шевроле "импала", позвякивая ключами. Аллилуйя, аллилуйя, как все хорошо устроилось, думал я, аллилуйя. -Эй, парень!.. Лениво обернувшись на окрик, я выронил ключи, только и успев подумать "Блядь, только не это опять, только не это..."
Я ненавижу "близкое мне" искусство. Картины, будто с моей души рисованные; песни, заставляющие плакать; афоризмы-на-все-случаи-жизни. Слова, которые рисуют мое нутро так, будто душу вывернули наизнанку и просветили рентгеном (так, как я сама никогда не смогла бы нарисовать), заставляют чувствовать себя такой... унылой заурядностью.
В округе Сен-Жан-Тролимон (на мысу Каваль)был когда-то обычай нарезать и намазывать маслом столько кусочков хлеба, сколько человек в доме. Глава семьи брал эти кусочки, подбрасывал их в воздух один за другим, приговаривая каждый раз: «Этот для того-то... Этот для другого...» и так далее. И так, пока не будут названы все живущие в доме, в том числе и он сам. Каждый тогда наклонялся и поднимал свой кусочек. И горе тому, чей кусок падал маслом вниз: он мог быть уверен, что умрет в течение года.
Мне, как бы, давно уже положено спать, но личные бытовые проблемы не отпускают, требуют, чтобы я поплакалась кому-нибудь в жилетку, но т.к. поблизости нет никого среди живых, кому бы я могла высказаться без смущения и не испытывала бы при этом на себе очередную дозу презрения от более успешных на любовном фронте товарищей, пишу в свой блевничок, дабы по прошествии дней снести эту запись к хуям, а тот факт, что всё произошло в такой знаменательный день, как 14 февраля, оставляет после себя досадное ощущение посадки в калошу. Знаете, я как-то не очень умею проявлять те самые, высокие чувства. Нет, я не отношусь к своим любовникам (ненавижу слово "парень" в такой формулировке) безразлично. Я испытываю привязанность, благодарность и даже желание проявлять заботу. Но видите ли, моих мужчин возмущает то, что я не испытываю ангстов и прочей джигурды, когда я вижу их в компании более смазливых милашек, с которыми они не против сходить на сторону. Не скажу, что меня это радует - моя самооценка и так откровенно страдает на фоне более ярких потенциальных соперниц, но и устраивать скандалы, еще более унижаясь, я не желаю. Всё дело в том, что у меня очень вспыльчивый характер. Настолько вспыльчивый, что у меня в гневе возникает то самое помутнение рассудка с красными кругами перед глазами, поэтому я всё же стараюсь избегать конфликтов в реальной жизни - мало ли. Печально осознавать, но от родителей я получила самые худшие качества - от матери легкую ранимость, от отца - ярость. Сочетание, мягко сказать, взрывоопасное. Видит б-г, у меня годы ушли на то, чтобы научиться контролировать свои эмоции и ради какой-то непродолжительной интрижки я жертвовать своим самообладанием не намерена. Но не было еще ни одного, блять, ни одного ссуки, который не попытался проверить, насколько я крепкий орешек - сейчас меня это даже не расстраивает, но раньше удивляло, и мягко сказано. И это странно - ведь я никогда и никому не была вызовом, не ставила себя во главу угла, зная, как вы, парни, на всё это реагируете. Я всю свою сознательную жизнь наблюдаю за леденящим душу пиздецом в своей семье и отношениях старшей четы - мне одного раза хватило испытать подобное, и мне как-то не понравилось. Поэтому, не стоит удивляться тому, что мне всегда хотелось легких, спокойных отношений. Быть может, в таких отношениях не слишком пылко любят, но ради этого спокойствия я готова пожертвовать теми самыми, высокими чувствами. Проблема в том, что спокойных парней я пугаю своим цинизмом и бесшабашностью, они для меня редко когда бывают интересны, но зато меня охотно цепляют всякие мудаки, не в обиду вам, парни, сказано. Под мудаковостью я подразумеваю желание обладать и контролировать, непостоянство, требование всего и ноль отдачи. И когда такие вот товарищи видят, что я словно стена, что у меня щячло кирпичом, вот тогда и начинается ад и израиль. Так вот, я даже не могу описать словами то, что сегодня, то есть уже вчера, произошло - непонятные предъявы, гнев, отвращение, презрение. В вашем грёбаном языке нет таких слов чтобы описать это в полной мере. Никогда не думала, что особи мужского пола могут быть на грани.. истерики? Но не это меня сейчас расстраивает и вводит в ужас - теперь доступного секса больше нет. Одно время я, конечно, продержусь на сухпайке, но потом снова придется начинать всё сначала – ходить на свидания, танцевать, накачиваться спиртным, как будто я и без этого не напиваюсь в компании с форевер элон. Мне хочется и одновременно не хочется испытывать с кем-то синхронизированность. Но нет, к чёрту, совсем не надо.
Не помню, где именно я вчера вычитала фразу "Будь безмятежен как цветок лотоса, растущий у подножия храма истины", но первое, что пришло в голову: "да, только до тех пор, пока цветок не сорвут или не растопчут". Возможно, мой грёбаный фатализм заставляет рассуждать в циничном ключе, но мне думается, что автор данной фразы вряд ли был свидетелем того, как руссо туристо, пользуясь ширпотребными ценами ананасовых республик, толпами валят к храму истины, вытаптывая подножие, на котором, в перспективе, должна быть выращена вышеупомянутая безмятежность лотоса. Пока ты занят собственной безмятежностью, в жизни столько всего происходит, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В общем и в целом, никого не волнует то, что ты хотел бы соответствовать ситуации, никому нет дела даже до того, каким образом ты пытаешься ей соответствовать, всех интересует только результат - сушеный лотос с подножия храма истины, который, в конечном счете, подберёт в качестве сувенира очередной идиот с мыльницей.
И спросил Зардушт у Ормазда: “Что он означает?” И Ормазд сказал: “Это дрон, вы должны его освящать для своей защиты. Круг дрона подобен миру, края по окружности подобны горе Албурз, которая препятствует... Середина дрона подобна месту нахождения людей, коров, овец и растений. Гошудо в центре дрона подобно горе Чикат-Даити, что в центре мира. Фрасаст подобен господу Ормазду, и его следует класть отдельно от дрона по той причине, что Ормазд безграничен и... подобен морской воде”.
Даже в такие дни, как 14 февраля, происходят действительно хорошие вещи. Когда я говорю «хорошие вещи» я подразумеваю музыку, если никто не догадался. Пузырь или не пузырь? Пузырь! примерно месяц назад выложил в своем дневнике ссылку на собственный альбом “Tiksi” в нойзо-дроновом исполнении, о котором сейчас, собственно, и пойдет речь. Если кто не знает, дрон – это такие длиннющие, медленные, даже, в некоторой степени, медитативные произведения с мощными вибрирующими низкочастотными звуками. Дрон – музыкальный стиль, который весьма ограничен стилистически и потому создать музыкальное произведение, которое могло бы произвести неизгладимое впечатление, довольно-таки сложно. Сложно удивить слушателя, но вполне реально. Прежде всего, хочу обратить внимание на гармоничность альбома – концепция продумана начиная идеей и заканчивая музыкальным исполнением и обложкой. Первое прослушивание и первое впечатление – это недурственный такой нойз дрон, но с каждой последующей минутой приходит понимание, что нойз здесь только отображает настроение музыки, а вот дрон имеет первостепенное значение – сплошные гипнотические дроновые пассажи, в которые насквозь пропитаны потусторонним беспокойством и даже, в некоторой степени, паранойей. Нет ни психоделики, ни раздробленности, но есть мрак, холод и некоторая отрешенность, словно действительно смотришь на посёлок Тикси с высоты инопланетного полёта. Здесь правит зло, к которому нельзя прикоснуться, эфемерный дух, пульсирующий и манящий в свои глубины. Музыкальные ландшафты первой дорожки “Arrival” очень хорошо передают атмосферу портового города, но с долей мрака полярной ночи, в которой гуляют странные гулы кораблей, призрачные голоса чаек, прибой, металлическое эхо и другие шумы, от которых, буквально, кровь приливает в мозг и возникают мурашки по коже. “Selective scanning of casual high-rise buildings” – я, честно, сначала не оценила, но после третьего прослушивания мне, всё же, передалось настроение некоего страха и беспокойство. Пока слушала “The memory of cold earth, encased in a metal constructions” с моего лица не сходило нахмуренное выражение от непонятной хтонической таинственной бескомпромиссности. Очень удачное сочетание классических инструментов с трескотнёй индастриального звука. В “Farewell to the streets at night” эти тихие звоны пронизывают плотностью и одновременной легкостью, вокруг этих партий кружится тот самый туман звука в котором можно наткнуться на того эфемерного демона. И вот, в самом конце начинаешь понимать, что альбом далеко не так прост, как кажется вначале – как море, которое скрывает в себе огромную льдину, а нам, на поверхности, видна только верхушка айсберга.