Я испытываю дискомфорт и, одновременно, я никогда не была так спокойна и сосредоточена. Мозоли на руке уже начали кровить, но в этой боли я вижу превозмогание собственной импульсивности, еще немного, и вот она - бесконечная бездна спокойствия. Тишина в наушниках, но не тишина в голове - моё самое кропотливое детище порождено самыми мрачными мыслями и вскоре окончательно воплотит в себе детский ужас - это собственное доказательство того, что мои демоны намного ужаснее и не являются мне в сновидческих кошмарах, но приходят в мою жизнь днём под маской знакомых, а, иногда, и родных лиц. Меня становится всё меньше, я постепенно сжимаюсь от леденящего осознания, что жизнь уходит из-под шаткого контроля, что лишаюсь опоры там, где, мне казалось, она будет всегда и теперь, если мне придется скитаться по миру, мне совершенно некуда будет вернуться. Моё вечное одиночество впервые за большой промежуток времени не даёт мне чувство пространства между мной и остальным миром, а, наоборот, заставляет испытывать общую ненужность отбракованного материала, отбирает уверенность и подсовывает сомнения.

С самого начала это был странный диалог. Сначала о том, как все-таки уныло говорить о погоде - ибо напоминает диалог радиолюбителей, которые ебутся с трансивером, налаживают связь с каким-нибудь городом за пару тысяч километров и, в случае успеха, вначале говорят: "Как слышно меня?", а потом "Какая погода у вас?", поговорят о ней минут десять и выключаются. Наверное, при контакте с неземными цивилизациями первый вопрос будет тот же - ведь, действительно, какая? Затем мне показалось, будто был налажен контакт не с представителем разумной внеземной расы, а будто я будущая спрашиваю у себя настоящей: "Мне кажется, что я мало знаю, как думаешь, в свете прожитых мною лет, могу ли я заняться чем-нибудь новым, ведь в молодости можно было позволить себе всё, а сейчас, вдруг время ушло?" Может, вчера я бы сказала, что новые знания получать никогда не поздно, но сейчас мой угрюмый ответ один: "Это пройдёт". И снова наступает это проклятие одиночества в сети, когда ты не просто говоришь, а обмениваешься мнениями. А я, да я. Никто, пыль, продавленная шагами вселенной, еще один маленький человек, который мечтает наконец-то понять и быть понятым.

Но мечты, звеня лопнувшими хрустальными кусками о мрамор суровой реальности, рассыпаются без возможности восстановления, когда с той половины вселенной ко мне приходят килобайты текста: "Знаешь, у меня почти всегда, когда с тобой говорю, возникает некое ощущение, как будто мне приходится куда-то вглубь пробираться, сквозь что-то черное, липкое и густое с факелами и возгласами, не только для того чтобы узнать, а просто банально поговорить. Приходится бороться с чувством, что меня не ждут с распростёртыми объятьями, типа, привет, дружище, вот тебе пирожки и клубника, чувствуй себя как дома, нет, это всегда какая-то борьба и некое выживание, что ли. Это как стучишь по забору, типа, позовите тётю Дусю, а она кричит с той стороны, что она здеся, я перелезаю через забор, а там - еще один забор, я снова кричу и через еще один перелезаю и так далее, а если по пути жопой зацеплюсь за кол, так она еще и глумится, зараза, но всё равно продолжает из-за изгороди разговаривать. Ты мне всегда представляешься одним из образов твоих же рисунков, ну вот, допустим, то что ты мне сегодня кинула - тёмный омут, где столько много всякого всего, или мало всякого всего, неважно, потому что и невидно. Это скорее какой-то некий такой образ, заглянуть в глубь которого физически невозможно по причине того что, он непрозрачный, ну вот как бывают непрозрачные минералы или всякие там камни драгоценные, или какие там в хуй камни. Ну и вот, оттого всегда кажется что какой-то секрет или что-то ещё там есть и еще, двойное дно, или тройное, хотя на деле его может и не быть, но никогда не узнаешь. У тебя как-то на лице и на душе не написано, кто ты - бывает так говоришь с человеком и сразу понятно всё, а с тобой нет.."

Вот так-то. Я, оказывается, одновременно и "ничего" и "непросто". Ем то-ли орехи, что так похожи на личинок, то-ли личинок, что так похожи на орехи.